受苦受難是受報，
救苦救難則是還願。
能夠在受苦受難中，
還能夠救苦救難，
那就是菩薩。
Страдания и беды — это воздаяние,
Помощь другим в их страданиях и бедах — это исполнение обетов.
Тот, кто, проходя через собственные страдания и беды,
всё же способен помогать другим, избавляя их от страданий и бед, —
тот является бодхисаттвой.
О ДОСТОИНСТВЕ ШИФУ ПЕРЕД ЛИЦОМ СМЕРТИ
Рассказ Го Жу Фаши (果如法師), одного из старших учеников и преемников Шифу Шэн Яня
С точки зрения буддизма, нам не следует избегать кармического воздаяния, которое должно проявиться в нашей жизни, — напротив, нужно всегда быть готовыми принять его и в полной мере нести ответственность.
Когда мой учитель, Шифу Шэн Янь, заболел, он посещал врачей и проходил курс лечения, но никогда не воспринимал это как бедствие или страдание. Он относился к этому совершенно спокойно, как к чему-то обыденному.
Помню тот год, когда Шифу только что удалили почку. Период послеоперационного восстановления совпал с празднованием китайского Нового года. У меня тогда был ученик-монах, у которого диагностировали рак. Ему оставалось жить всего несколько дней. После принятия монашества он пробыл со мной пять лет. В этот период он, по моему наставлению, проходил учёбу в буддийском институте. Не прошло и полугода после окончания учёбы, как он внезапно тяжело заболел — и болезнь оказалась неизлечимой. Он был очень усерден в обучении и не особо цеплялся за жизнь. Он высказал мне одно единственное желание: «Учитель, я с искренним сердцем пришёл к Вам, чтобы стать монахом, и очень сожалею, что не успел отблагодарить Вас. Я всю жизнь глубоко почитал и восхищался Вашим учителем, Шифу Шэн Янем. Я никогда не встречался с ним, и единственное моё желание сейчас, перед смертью — это увидеть его».
Я тогда позвонил Шифу и рассказал ему об этом, не зная, что он только что перенёс операцию. Я в то время жил в другом храме и не был с ним рядом, а сама операция держалась в строжайшем секрете — даже близкие ученики не должны были знать. Выслушав меня, Шифу сказал: «Хорошо».
Я помню, это было на второй день китайского Нового года. Каждый год в этот день или накануне я приводил своих учеников поздравить Шифу с праздником. Как бы он ни был занят, он всегда находил время для нас — выделял отдельную комнату, где мы могли его поприветствовать и даже сфотографироваться с ним. Я тогда не знал, что он так тяжело болен, и думал, что всё будет как обычно. Но Шифу появился перед нами в инвалидной коляске. И мой ученик был в инвалидной коляске: он тоже уже не мог ходить. Увидев Шифу, я понял, насколько всё серьёзно. Операция прошла всего около десяти дней назад, и он всё ещё восстанавливался.
Шифу сказал моему ученику: «Именно перед лицом смерти мы, монахи, должны применять свою практику. Не нужно бояться или чувствовать себя потерянным. Не надо молиться Будде или Бодхисаттвам: „Пусть я скорее умру и перестану испытывать эту невыносимую боль“ — хотя в случае рака боль действительно ужасна. Не надо также просить: „Пусть я выздоровлю. Я ещё молод, только начал путь, и если поправлюсь, буду усердно практиковать“. Вместо этого мы должны поддерживать ровное состояние сердца-ума, не цепляться, не бояться и в каждом мгновении применять Дхарму».
Шифу рассказал, что после операции, когда прошёл эффект наркоза, боль была очень сильной. Врачи сказали, что он может получить дозу обезболивающего — для этого надо нажать на кнопку. Шифу нажал один раз, но после понял: да, боль перестаёт ощущаться, но под действием морфия он утрачивает способность ясно осознавать происходящее и впадает в полубессознательное состояние. Шифу сказал моему ученику так: «В практике важно сохранять ясное осознавание — особенно в последние мгновения жизни, когда сердце-ум должен быть предельно ясным. Поэтому, осознав, что морфий лишает мой ум ясности, я больше не нажимал на кнопку, а переносил боль, опираясь на медитацию и терпение».
Обычные люди не выносят боли, потому что они недостаточно укоренены в буддийской практике, а их тело и ум недостаточно подготовлены. Поэтому люди сдаются. Шифу же, отказом от морфия, такой, казалось бы, мелочью, показал: сила практики должна проявляться именно в самые тяжёлые и болезненные моменты жизни. Нужно не только мгновение за мгновением сохранять ясность сердца-ума, что само по себе совсем непросто, но и, опираясь на практику сосредоточения, справляться с болью, вызванной кармическими препятствиями.
После этого разговора мой ученик стал очень спокоен. Он больше не вернулся в монастырь, его сразу отвезли в больницу, и через несколько дней он скончался. Но ушёл он с миром.
Глубочайшее уважение испытывал я к Шифу в тот период. После удаления почки он нуждался в диализе через день, в понедельник, среду и пятницу. Но по вторникам, четвергам и субботам он, несмотря на изнеможение, приходил в зал медитации Фагушань и читал на сорока девяти дневном ретрите лекции по Сутре Помоста Шестого Патриарха. Я был на том ретрите старшим помощником, и каждый раз встречал его у лифта. Его физическое состояние было настолько тяжёлым, что при ходьбе двое учеников поддерживали его под руки. Тем не менее, подходя к дверям зала, он отказывался от помощи и сам, дрожащими шагами, входил и садился в своё кресло. Он не пропустил ни одной лекции за все сорок девять дней ретрита.
Вспоминая это, я думаю о том, как может человеческая жизнь достичь такого уровня? Как, сталкиваясь с такими мучениями, вызванными, старостью и болезнью, Шифу мог по-прежнему бескорыстно делиться своей жизнью с другими? Своими последними светом и теплом он всё ещё стремился помогать людям. Какая же сила позволила этому человеку, пройдя через множество страданий, не сломаться, а наоборот — проявить подлинное благородство духа, реализовать истинное освобождение?
А ещё я испытал тогда глубокий стыд. Я собирался быть помощником только часть времени ретрита, двадцать один день. Ведь, как говорил мастер Нань Хуайцзинь: «После одного ретрита можно полгода восстанавливаться» — настолько это тяжело. Так вот, я планировал служить на ретрите лишь часть времени, но, став свидетелем такой самоотдачи Шифу, изменил своё решение и передал ему через его помощника: «Я останусь на все сорок девять дней». Услышав это, он повернулся ко мне, посмотрел и легко улыбнулся. В тот миг я понял: моя жизнь больше не принадлежит мне — она принадлежит Делу моего Учителя. Я несу ответственность, это неизбежно и неминуемо. Прежде я мог позволить себе лениться, ведь у Шифу было много других учеников и не то чтобы именно я был так нужен. Но в тот момент, когда Шифу, услышав мои слова, улыбнулся, его глаза, глаза старого и больного человека, просияли — он знал теперь, что его ученик, наконец, готов принять его путь.
