Где сострадание в Чань?

«Ваше тело неподвижно, ваше сознание успокоено. Этого действительно тяжело достичь на практике. Тело и сознание полностью отдыхают. Рот настолько неподвижен, что зарастает мхом, на языке пробивается травка. Продолжайте без перерыва, очищая сознание, пока оно не достигнет чистоты осеннего пруда, яркости луны, освещающей ночное небо»

Так описывал метод “мочжао” («безмолвное озарение») Хун-чжи Чжэн-цзюэ, чаньский наставник времен династии Сун. В другом случае Хун-чжи сказал:

«Во время безмолвного озарения, что бы ни происходило, сознание остается абсолютно чистым, однако все остается там, где оно изначально покоилось, на своем месте. Сознание пребывает на одной мысли десять тысяч лет, но не опирается ни на одну форму, будь то внутри или снаружи».

Ниже приведена статья с сайта Западного Чаньского Братства (Western Chan Fellowship), ее автор – Саймон Чайлд (Simon Child), ведущий учитель чаньской организации, базирующейся в Великобритании. Саймон Чайлд получил передачу Дхармы от Мастера Чань Шэн Яня в 2000 году.

Вопрос, который часто задают на ретритах: “Где сострадание в чань?” Мы сидим здесь, погруженные в себя, созерцая себя, игнорируя всех остальных, ни с кем не разговаривая, просто сосредоточенные на собственном просветлении. Где в этой практике хоть какой-то намёк на сострадание?

Конечно, сострадание существует, но это вопрос, который стоит исследовать и в котором необходимо разобраться. Чань, безусловно, сострадателен; сострадание очень сильно в чань и, безусловно, в китайской культуре. Однако то, что мы делаем здесь на ретрите, — лишь малая часть всей практики чань. Мы приходим на ретрит ради определённого стиля практики, и именно этим мы и занимаемся. Эта практика на ретрите, с технической точки зрения, сосредоточена на мудрости, а не на сострадании. Существуют практики, в большей степени основанные на сострадании – например, это сильная черта тибетского буддизма и христианства – но оно не выдвигается на первый план в том, как я представляю практику Чань в рамках этого медитационного ретрита, и, следовательно, не выдвигается на первый план в том, как вы практикуете Чань в данный момент. Это может вызвать вопрос: “Где сострадание? Оно отсутствует? Оно упускается из виду?” Нет, это не так.

Развитие прозрения

На ретрите мы в первую очередь занимаемся особой формой практики, сосредоточенной на мудрости; мы развиваем прозрение. Я думаю, что именно Стивен Батчелор придумал термин “медитационный буддизм” для обозначения западного буддизма, потому что западные практикующие очень сосредоточены на практике медитации и, возможно, особенно сфокусированы на ретрите, как на “настоящей” практике. Мы могли бы считать это западной тенденцией или даже «искажением» практики – уделять особое внимание ретриту, а не остальной чаньской практике.

Во время пандемии я проводил несколько интервью в Zoom, и помню, как один человек сказал мне: “Не могу дождаться, когда смогу вернуться к полноценной практике!” Я спросил: “Почему? Чем ты сейчас занимаешься? Разве ты сейчас не занимаешься полноценной практикой?!” То, что ты не на ретрите, не означает, что ты не можешь заниматься полноценной практикой, но распространенное мнение считать ретрит чем-то “настоящим”, – это ошибка. Нам есть о чём поговорить.

Практика на ретрите

На ретрите мы проводим около дюжины 30-минутных сеансов медитации в день, это примерно шесть часов сидячей медитации в день, в течение шести дней – тридцать шесть часов. Если вы проводите один ретрит в год и считаете это годовой практикой, то в среднем за год это даже не час в неделю, а около 6 минут в день! Даже если вы посещаете два ретрита в год (а мало кто посещает больше), это не равносильно многочасовой сидячей медитации.

В интенсивной и продолжительной практике на ретрите есть особое качество, которое ценно тем, что позволяет проводить в практике множество часов подряд, что способствует непрерывности и последовательности. Но на самом деле их не так много, и подобного постоянства в практике нет в нашей обычной жизни.

Поддерживать практику в течение нескольких дней ретрита – это возможность для развития, но как насчет того, чтобы поддерживать ее на протяжении всей вашей жизни?

Принято считать ретрит “настоящей практикой”, но это лишь один из специфических видов практики. Существует множество других жизненных ситуаций, в которых можно практиковать, и множество других видов практики: в нашей жизни мы можем практиковать так же, как на ретрите, в форме сидячей медитации, но также и другими способами, например, в деятельности (которую мы, можно сказать, репетируем, когда занимаемся медитацией в ходьбе или в период работы), а также во взаимодействии и взаимоотношениях. Взаимодействие с другими людьми в нашей повседневной жизни привносит в практику новое качество, оно пробуждает в нас чувства, оно затрагивает некоторые из наших чувствительных точек способами, которые могли бы не проявиться в довольно изолированной обстановке ретрита.

Конечно, на ретрите присутствует определённая степень взаимодействия, несмотря на правила ретрита – молчание, отсутствие коммуникации и общения с другими людьми, но это взаимодействие, в каком-то смысле, и менее сложное, чем в повседневной жизни. […] На ретрите мы обычно придерживаемся практики избегать взаимодействия, зрительного контакта и других невербальных способов коммуникации, чтобы не будоражить ум, который мы пытаемся успокоить. Насколько это отличается от нашего повседневного способа взаимодействия, можно увидеть на примерах, когда почтальоны проезжают по нашей дороге в своих фургонах, доставляя нам письма или посылки. Они могут столкнуться с явлением, которое я называю “дзен-зомби”: люди ходят с пустыми лицами, избегая зрительного контакта, избегая общения с посетителями.. Если вы посмотрите вокруг, то увидите, что именно это и происходит: все вокруг вас — “дзен-зомби”.

В ретритном центре “Барабан Дхармы” (“Dharma Drum Retreat Centre“) в северной части штата Нью-Йорк через кампус проходит дорога общего пользования, и участники ретритов довольно часто её пересекают, проходя между Чаньским залом с одной стороны и столовой и общежитиями с другой. Помню, довольно рано нам дали инструкцию: “Ведите себя с соседями как обычно”, “Машите им рукой и, возможно, даже здоровайтесь, мы не хотим, чтобы они подумали, что мы странные”.

Один человек, который был здесь на ретрите несколько месяцев назад, рассказал мне о встрече с одним из наших соседей. У нас появился новый сосед, живущий почти прямо на склоне холма. Этот дом много лет был дачей, но недавно его продали. Те, кто там сейчас живёт, остановили его, когда он проходил мимо, и сказали: “Извините, не могли бы вы объяснить? Мы видим, как вы все гуляете, но вы все время ходите одни, ни с кем другим не ходите”. Понимаю, что издалека это может выглядеть немного странно.

На ретрите мы держимся обособленно, хотя и с очень благой целью. Дело не в том, что то, что мы делаем, неуместно. Однако наше поведение не переносится в нашу повседневную жизнь, хотя некоторые люди совершают ошибку, пытаясь это сделать – они пытаются сохранить привычный распорядок ретрита, когда возвращаются домой. Иногда они говорят, что хотят «заморозить» свой опыт ретрита и забрать его домой, они хотят забрать весь опыт с собой. Жизненные обстоятельства большинства людей не позволяют им этого сделать, очень быстро они огорчаются и испытывают некоторое разочарование, а возможно, и внутренний конфликт.

То, что мы делаем здесь на ретрите, чему мы здесь обучаемся – очень ценно, но это не то, что можно перенести в повседневную жизнь, как единое целое. Сама по себе практика медитации, метод раскрытия нашей осознанности, может быть перенесена в повседневную жизнь, но ретритный стиль практики – нет, он не подходит.

Монашеская практика

В ответ на это некоторые думают: “Я действительно хочу много практиковать на ретритах. Я стану монахом, буду в постоянном ретрите”. Но для монаха всё иначе. Для монаха всё как у всех: ты встаёшь утром, идёшь на работу с девяти до пяти, потом возвращаешься, а вечером ужинаешь. Только это не совсем работа с девяти до пяти, скорее, с пяти до девяти, семь дней в неделю. Ранний подъём, утреннее сидение, утренняя служба, уборка храма, завтрак — и затем ты делаешь дневные дела.

У всех есть распределение обязанностей: это может быть административная работа, ведение бухгалтерии, подготовка рекламных материалов, приготовление пищи или садоводство, и так далее. Это не совсем работа с девяти до пяти, скорее, они работают с момента завтрака, скажем, около семи утра, до вечерней службы, вечерней трапезы, а затем они проводят вечернюю медитацию и ложатся спать.

Это не постоянный ретрит. На самом деле, это может быть похоже на их повседневную жизнь до того, как они стали монахами. Я слышал истории о тех, кто устал от своей роли в корпоративном мире и решил стать монахами. Какую работу они получили, став монахами? Они могут быть известны своей успешной работой в определённой профессиональной роли в корпоративном мире – поэтому, даже если они бежали именно от этого, им могут поручить аналогичную роль в организации “Барабан Дхармы”! Для монахов это определённо не постоянный ретрит.

Интересно, что большинство монахов не особенно интересуются медитацией и ретритами – некоторые интересуются, но это меньшинство. В колледже Сангхи в организации “Гора Барабан Дхармы” (“Dharma Drum Mountain”) у них есть выбор между тем, что они называют “Путь Чаньского зала” и “Путь песнопений”: станут ли они теми, кто будет управлять Чаньским залом, или теми, кто будет проводить службы песнопений?

Около девяноста процентов выбирают “Путь песнопений”. Я встречался с монахами в разное время, например, когда проводил ретриты в Нью-Йорке, и я видел, что многие из них не особенно интересуются медитацией и часто не очень в ней преуспевают. Это не их специализация, не их интерес. Они приняли монашеский сан по другим причинам, часто это действительно желание посвятить жизнь служению, служение – это то, что они хотят предложить. Приготовление пищи – это замечательное занятие: они с удовольствием готовят, кормят людей на ретрите – им не очень интересно участвовать в ретрите и заниматься сидячей медитацией. Это просто образ мышления, который используется при подходе к практике.

Такое отношение имеет долгую историю. Есть интересная серия книг Холмса Уэлча о китайском буддизме. Она охватывает три периода, и вторая книга — “Практика китайского буддизма с 1900 по 1950 год” — охватывает период, предшествовавший временам Мао Цзэдуна. Он пишет, что если вы стали монахом в монастыре, вся сложность заключалась в том, чтобы найти себе “хорошую’ работу. Если вы получаете работу в администрации, на кухне, в поле – это хорошая работа. Если вы старший монах, вы можете быть руководителем или менеджером, но быть одним из рабочих тоже было хорошо.

Вся сложность заключалась в том, чтобы получить себе какую-то работу, потому что если вы не получали распределение по работе, вы должны были идти и сидеть в Чаньский зал! Но даже это не было самым неблагополучным из всех вариантов, самым нежелательным было назначение на должность руководителя Чанского зала, потому что тогда ты должен был присутствовать там на каждом собрании, и никаких оправданий — ты должен был следить за временем и тебе нужно было продолжать читать лекции. Это было непопулярное распределение. То же самое и сейчас. Медитация и ретрит не являются главным интересом большинства монахов, и они не занимаются этим постоянно. Если для вас интенсивная медитация во время ретрита – это нечто действительно важное, то монашество – не ваш путь.

Практика в повседневной жизни.

Я хочу сказать, что сосредоточение только на ретрите — не лучший подход к практике. Ключевую роль играют другие методы, особенно практика в отношениях и в повседневной жизни. Они не полностью отделены от того, что мы делаем здесь, но отличаются тем, что окружающая обстановка иная. В повседневной жизни люди не всегда уступают вам дорогу в дверях, на дороге, даже на зелёный свет светофора, это работает по-другому. Вам нужно иметь другой настрой, чтобы подходить к этим ситуациям, но с тем же принципом открытости и осознанности, переживания происходящего, чтобы вы могли реагировать соответствующим образом. Если вы не обращаете внимания на происходящее, ваши реакции будут автоматическими, вытекающими из вашей личной истории, и могут не соответствовать данной ситуации. Вам нужно реагировать на саму ситуацию, а не на поток мыслей, который вы принесли с собой из прошлого, который привычно ведёт к определённому направлению действий или мыслей. Вам нужно учитывать настоящий момент, и если прямо сейчас загорелся зелёный свет, а на вашем пути появляется машина, вы не просто продолжаете идти, повторяя: “Мне горит зелёный, всё в порядке”, вам нужно резко сменить тактику, вы должны осознавать и реагировать на всю ситуацию и контекст, а не только на зелёный свет.

Безмолвное Озарение — это практика, которую очень полезно совершенствовать и оттачивать во время ретрита, чтобы её можно было продолжать и после, и эффективно продолжать в течение жизни. Опять же, взаимодействие с другими людьми — один из ключевых моментов, поскольку оно наиболее эффективно помогает нам избавиться от различных привычных тенденций: реагировать на определённых людей определённым образом, реагировать на определённые события определённым образом. Множество укоренившихся стереотипов поведения, реакций и установок открываются нам в ходе повседневных взаимодействий.

Сидя здесь, на своей подушке, вы, возможно, встречаетесь с некоторыми из них как с воспоминаниями, но не многие из них возникают просто от того, что вы непринужденно перемещаетесь, проходя мимо других людей. В нашей повседневной жизни мы гораздо более склонны к этому, поэтому возможностей для практики гораздо больше – наблюдать и понимать свои собственные фиксированные реакции и модели поведения, а также видеть сквозь них. Это сложно, потому что происходит так много всего, всё так быстро, и многие события просто проскальзывают незамеченными, и вы не можете их распознать. Но если вы практикуете, развиваете открытый и осознанный ум, вы будете замечать больше, чем непрактикующий. Иногда вы заметите это и подумаете: “О, я больше так не буду, это бессмысленно и приносит вред. Пустая трата времени”. Вы обнаружите, что некоторые привычки отпускаются, и вы становитесь яснее и свободнее. Затем может прийти ещё одно осознание, и вы станете ещё яснее и свободнее.

Разница в том, что сейчас, на ретрите, всё это в значительной степени основано на памяти. В голову приходит воспоминание или ситуация, и, видя их, вы просматриваете их, вспоминаете и распознаёте закономерности, поэтому это полезно. Но если вы осознаете, когда подобные реакции возникают в какой-то момент повседневной жизни, это совсем другое дело, потому что в этот момент у вас есть потенциальная возможность не следовать своей привычке в этот раз, не говоря уже о решении не делать этого и в будущем. Возможно, у вас хватит сообразительности не делать этого на этот раз. Вы также можете оступиться и отреагировать по привычке, и, возможно, пожалеете об этом, но это тоже полезно – это подтвердит то, что вам не следовало этого делать, что это было неуместно, и, вероятно, в следующий раз вам удастся избежать подобной реакции.

Благодаря большей тренировке и более осознанному опыту взаимодействия с другими, наш ум проясняется, наша открытость улучшается и становится более постоянной. Тренировка в повседневной жизни и во взаимодействии имеет иное качество и интенсивность, в сравнении с практикой во время ретрита, но при этом – имеет тот же общий принцип: видеть то, что возникает, и с помощью этого видения – отпускать. Тем не менее, мы должны признавать, что лишь иногда мы присутствуем таким образом, и очень много подобных моментов проскальзывают незамеченными.

Сострадание

Гораздо больше времени мы проводим в повседневной жизни, чем на ретрите. Мы проводим много времени в семье, на работе, в нашей обычной жизни всё это – возможности для практики. Но, возвращаясь к тому, с чего я начал, это также и возможности для сострадания. Мы улучшаем свои возможности для сострадания, продолжая практику и очищая свой ум от некоторых приносящих вред привычек (которые часто также могут раздражать других людей). По мере того как мы будем упорствовать в своей практике, сострадание может возникнуть естественным образом: мы можем быть более присутствующими и открытыми для других, с нами становится приятнее находиться рядом, и могут возникнуть более близкие отношения, исполненные сострадания.

По мере того, как мы продолжаем работать над нашими так называемыми обыденными или мирскими прозрениями, проясняя и очищая личные склонности и привычки, состраданию становится легче и естественнее проявляться, потому что наше беспокойство о себе уменьшается.

“Я” и “не-я”

В буддизме мы часто говорим о понятиях “я” и “не-я”. Полезно понимать слово “я” как “озабоченность собой”, потому что это иллюстрирует проблему, связанную с “я”: эгоизм, обеспокоенность и чрезмерная забота о себе, основанная на непонимании природы “я”.

Но если мы ещё не достигли этой точки, а мы её не достигли – проблема возникновения “я” всё равно остаётся, и “я” становится препятствием для сострадания. “Этот человек мог бы получить пользу от моего времени, но готов ли я пожертвовать своим временем?” или “Этому человеку могли бы быть полезны мои деньги или что-то из моих вещей, но готов ли я от них отказаться?” Это напряжение возникает естественным образом, приводя к вопросу: “Каковы мои ограничения?” (дословно: “What are my limits?”)

Когда оно возникает, мы сталкиваемся с ним лицом к лицу. Можно просто замять это под ковер и, чтобы отвлечься, сказать: “Я занят – мне сейчас нужно кое-что сделать”. Но если мы практикуем, то столкнемся с этой дилеммой, и возникнет следующая проблема: где провести черту? Уместна ли эта черта? Изменима ли она? Зависит ли это от человека и его потребностей? Зависит ли это от меня или от моих ресурсов?

Этот вопрос встаёт перед нами, когда мы встречаемся с темой сострадания. Общая тенденция такова, что сострадание становится более естественным, легким и открытым по мере того, как мы становимся менее запутанными и скованными, менее эгоистичными, озабоченными собой и чрезмерно оберегающими себя. В конечном счёте, в состоянии “не-я”, что означает “отсутствие обеспокоенности собой”, сострадание возникает само, естественным образом. Мастер Шэн Янь говорил, что Сострадание — это действие, возникающее из Мудрости Пустоты. Осознание Пустоты означает, что “я” больше не мешает, феномен “я” прекратил действовать. Ни одно из ваших действий не направлено на себя, все они направлены на других, потому что больше некуда направлять ваши действия. Это трудно объяснить, потому что система отсчёта для такого способа рассуждения не та, на которую можно опереться – ведь наша единственная система отсчёта – это забота о себе и действия, исходящие из себя. С Мудростью Пустоты, когда ваше прозрение достигает глубины Осознания Пустоты, “я” больше не является препятствием для Сострадания. Есть такая фраза: “Возникает соответствующий ответ” (или “возникает правильный ответ”, ориг. “The appropriate response arises”). Правильный ответ на любую потребность, какова бы ни была ситуация.

Правильным ответом может быть кормление как этого тела, так и других, Будда не пренебрегал собой, он продолжал есть всю свою жизнь. Но он также не потворствовал себе, и в этом суть. Если вы достигаете этой стадии, Мудрости Пустоты, когда ваше “я” не мешает, Сострадание возникает автоматически. В этом смысле Мудрость и Сострадание равнозначны, они возникают вместе. Они различны по своей сути – поэтому у нас два слова, но в конечном счёте – это одно состояние: Мудрость и Сострадание, объединенные воедино.

Сострадание в не-просветленном состоянии

Возможно, вам знаком образ “Птица Буддизма имеет два крыла: Мудрость и Сострадание”. Им необходимо быть в балансе, иначе птица полетит вниз, в смертельную спираль. Они должны быть уравновешены, и это происходит естественно, по мере того, как углубляется наша осознанность. Говоря о практике на ретрите, можно сказать, что они (эти два крыла) ещё не уравновешены.

Практика на ретрите сосредоточена на Мудрости, развивает прозрение, потенциально это ведет нас к осознанию отсутствия “я”, Пустоты. Но этот путь может быть долгим и нам еще далеко до реализации Пустоты. Так где же тогда сострадание? Сострадание всё ещё может проявляться в повседневной жизни.

На его пути могут возникать определённые препятствия, и вы можете осознавать эти препятствия – это может побудить вас продолжать практику, углублять её. Сострадание присутствует, пусть даже ограниченное. Оно может быть немного искаженным – к нему может примешиваться обеспокоенность собой, или она может создавать для него препятствия. Это может быть своего рода “добродетель”, забота о собственной самооценке, а не искреннее сострадание. Это может быть своего рода “сострадание” в духе “обратите на меня внимание, обратите внимание на моё сострадание”, такое тоже случается. Когда “я” присутствует, сострадание, вероятно, будет проявляться с изъянами. Это одна из причин акцента на учении о “не-я”, хотя его очень трудно понять и осознать.

Вы можете подумать: “Ладно, лучше я пока не буду беспокоиться о других, подожду, пока не обрету Мудрость Пустоты”. Нет, не так! Ваше обучение Чань может занять всю жизнь, но людям нужна помощь сейчас, и вы можете предложить её, по мере своих возможностей и того, что вам доступно. Так что сделайте это.

Здесь есть важный момент. Сознательное стремление к состраданию само по себе становится практикой, потому что оно подсвечивает вашу обеспокоенность о себе, ваше чувство “я”. Если вы намеренно пытаетесь быть сострадательным, трудно избежать таких вопросов: “Где мои ограничения?”, “Каков мой предел?”, “Почему я сдерживаюсь?”, “Не слишком ли много я отдаю?”, “Хорошо ли то, что я делаю?”. Практика осознанного сострадания – это практика исследования самого себя.

Созерцание безмолвного ума

Мудрость и Сострадание неразделимы, но их можно рассматривать по отдельности для обсуждения и для усиления чего-то. На ретрите мы усиливаем прямой подход к прозрению: успокаиваем ум, исследуем устройство ума и явления, проникаем в саму суть, и мы можем приблизиться к состоянию “не-я” или познать его на собственном опыте. Некоторые из вас говорили в интервью о том, как ваш ум действительно становился очень спокойным, и о состоянии, когда, можно сказать, что мысли редеют – ум существует, ожидая следующую мысль, которая еще не начала формироваться. Здесь применимо китайское слово хуатоу: “голова мысли” или “ум до мысли” – то, где находится ваше внимание, ваше внимание сосредоточенное на уме еще до того, как возникла какая-либо мысль. Затем возникает мысль, своего рода рябь или движение в уме. Поначалу неясно, что это за тип психического явления, но довольно быстро оно формируется из неопределённого движения в уме в узнаваемое воспоминание, чувство или идею. Вы присутствуете “там” вместе с умом ещё до того, как всё это начинает происходить, и пока оно происходит, при этом ум остаётся неподвижным и невозмутимым.

Иногда возникает мысль о себе, и вы можете видеть формирование представления о себе, которого не было, когда не было мыслей.
“Я” – это мысль, это концепция, это представление. Это очень глубоко укоренившаяся мысль или концепция, на которую мы опираемся и которая полностью определяет то, как мы строим свою жизнь. Но эта мысль присутствует не всегда; она присутствует так часто, что мы считаем её постоянной и непрерывной, представляющей нечто в нас, что мы называем “я”. Это немного похоже на кинофильм: если прокручивать кадры достаточно быстро, кажется, что движение непрерывно. Если наш ум достаточно быстро порождает “представления о себе”, мы предполагаем, что “я” существует. Но если ум настолько неподвижен, что следующая мысль о “я” еще не возникла – предыдущая исчезла, а следующая не появилась, – тогда мы можем ощутить состояние “не-я”. Это становится возможным непосредственно через нашу практику, если мы можем сидеть с острым вниманием и безмолвным умом. Если ум не безмолвен, если ум, на который вы смотрите, слишком занят, то всепроникающее представление о “я” продолжается и формирует наше понимание. Если ум становится настолько неподвижным, что вы можете присутствовать в моменте возникновения мыслей о себе или до их появления, то вы можете воспринимать это напрямую.

Я упоминал Мастера Хун-чжи. Одно из его сочинений дает представление о том, как быть неподвижным: “В великом покое и великой остановке ваши губы покрываются плесенью, а на языке вырастают горы травы.” (“In the great rest and great halting, the lips become mouldy and mountains of grass grow on your tongue.”) Вот насколько неподвижным должно быть тело, и это также метафора ума.

Здесь может возникнуть серьёзный вопрос: “Возможно ли это? Возможно ли это для меня?” Вы не узнаете, не попробовав. Для некоторых это возможно. Вы не сможете спланировать это или заставить себя это сделать – усилие или принуждение исходит из идеи “Я хочу, чтобы это произошло”, и оно укрепляет чувство собственного “я” – “Я хочу, чтобы это произошло”.

Нет, это просто что-то, что может внезапно проявиться, и вы поймете. (букв. “No, it’s just something that may slip in and you see.”)

Сострадание к себе

Кто-то однажды описал это так: “Я вижу собственный эгоизм, и это больно”. Больно, потому что именно это создает разделение и раскол в уме. “Я” мешает состраданию и, таким образом, становится препятствием для сострадания к себе, потому что мы запутываемся и замыкаемся в себе, и наш ум закрывается.

Да, сострадание включает в себя сострадание к себе. Как я уже упоминал, Будда продолжал есть, он не отказывался от пищи со словами: “Нет, я – ничто, я могу умереть сейчас, и всё”. Он просто продолжал жить обычной человеческой жизнью, но без эгоизма и чрезмерной заботы о себе, искажающих его действия и выбор. Если люди хотели учиться у него, он их учил, и если благотворным было говорить – он говорил. Он просто следовал своему пути. Сострадание к себе присутствовало в нем в общепринятом смысле этого слова, в виде заботы о себе.

Вопросы и опасения

Иногда на собеседованиях ко мне приходят люди и говорят, что практика их пугает, им не нравится как это звучит – “исчезновение я” или “самоисчезновение”, и они оправдываются: “Мой партнёр не простит меня, если я приду на ретрит и исчезну!” Это неверное понимание сути, потому что у нас нет системы взглядов, чтобы понять это по-настоящему. Это не значит, что вы исчезаете, скорее, ваше ощущение “я” воспринимается как некая конструкция, концепция, мысль, а не как объект и нечто постоянное и неизменное. Это влияет на то, как мы видим себя в мире и то, как мы воспринимаем устройство этого мира. Исходя из этой точки зрения мы видим вещи совершенно иначе. Однако после ретрита вы всё равно возвращаетесь домой к партнёру, оставаясь собой, проживая эту роль. Но вы меньше привязаны, меньше дорожите собой и, соответственно, более доступны другим, включая своего партнёра. Не бойтесь. Мой стандартный ответ на это беспокойство, которое может показаться кому-то слишком шутливым, примерно такой: вы прочитали все книги, никто из древних Мастеров не говорил: “Перестаньте медитировать, это опасно, вы исчезнете!” Никто из них этого не говорил, нет, они говорили, что медитировать полезно. Если что-то и исчезает, то это ваш эгоизм, это не так уж плохо, не так ли? Не так уж страшно, что ваш эгоизм может исчезнуть.

Контакт с другими, взаимодействие и сострадание тесно связаны с Мудростью, с Пустотой, с уменьшением озабоченности собой и с уменьшением эгоизма. Мудрость с большой буквы «М», Пустота с большой буквы «П» указывают на Сострадание с большой буквы «С», потому что в Пустоте нет препятствий. Если исходить из восприятия Пустоты, из ощущения полного отсутствия озабоченности собой, то нет никаких препятствий для Сострадания.

Есть ещё одно беспокойство, которое иногда возникает в связи с Состраданием. Если вы так близки с другими людьми, как вы будете справляться с тем, когда почувствуете всю их боль и страдания? Помните, что в каком-то смысле вас там нет. Есть восприятие их боли и страдания, поэтому естественным образом возникает сострадательное действие. Как же иначе? Что ещё остаётся делать? Вы отвечаете тем, что необходимо сделать. Сострадательное действие возникает естественно, и при этом за него не нужно “платить”, потому что бухгалтера, которого вы называли «я», больше нет дома, вы не ждете ничего в ответ за свое действие. Дело не в том, что вы не чувствуете боли – вы осознаете боль, но не чувствуете её в том смысле, в каком могли бы чувствовать в других обстоятельствах – вы не отворачиваетесь от нее, не отвергаете ее. Нет никакого «я», чтобы отвернуться, нет никакого «я», чтобы страдать от этой боли. Мы просто знаем о ней – осознаем и откликаемся на нее.

Это сложно передать, потому что вы не находитесь в соответствующей системе взглядов, чтобы полностью воспринять все, что я говорю. По крайней мере, вы можете получить представление о том, что существует иной способ восприятия, который становится доступным через опыт практики, и если вы проникнитесь им – всё станет ясным и обретёт совершенный смысл. Неясные части Сутр станут ясными, потому что они написаны с этой точки зрения. Писания Хун-чжи также станут понятными, когда вы присоединитесь к нему на “другой стороне” и осознаете, что он называет “другим берегом”.

В рамках нашей практики развития Мудрости мы также развиваем Сострадание. Можно сказать, что развитие Сострадания — это “побочный продукт” развития Мудрости, и мы не фокусируемся на нём, но это не несущественный “побочный продукт”. По мере того, как мы продолжаем практику и углубляемся в свое понимание, Сострадание возникает следом, возможно, даже незаметно для вас, но его могут заметить те, к кому вы вернетесь домой.

Обычно в первый вечер ретрита люди говорят: “Я приехал снова, потому что супруга сказала, что мне пора поехать и пройти ещё один ретрит, эффект от предыдущего прошёл, и я снова стал раздражительным, по крайней мере, так мне говорят”. Однажды четыре человека подряд сказали это, и пятый сказал: “Да, он прав — я же говорил ему, что он должен приехать еще раз!”

Люди это замечают. Может показаться немного странным, если вы возвращаетесь с ретрита другим, особенно если заметна большая разница. Чаще всего разница незначительная — ты становишься чуть менее раздражительным, чуть менее беспечным.

Иногда возникает ещё один вопрос. Люди могут сказать: “Ну, ты мог бы проявить сострадание, но зачем тебе это делать?” Если “меня” там “нет”, и, следовательно, меня это не затрагивает, зачем мне вообще что-то делать, чтобы помогать другим?

Давайте представим себе Будду, у которого есть потенциал быть сострадательным, но он не беспокоится об этом, он просто сидит, окружённый беспорядком, который он мог бы исправить, но не делает этого. В этом нет особого смысла, не правда ли? Если у него есть возможность делать что-то, чтобы помогать окружающим его людям, и, скажем, убирать в своем саду, наводить порядок в своем окружении, почему бы ему этого не делать? Ему это ничего не стоит. Оставить всё как есть в “бардаке”, живя в окружении страданий других, которые можно было бы облегчить, почему он не сделал такой выбор?

Продолжайте практику

Это сложные вещи, которые сложно объяснить и понять. Всё, что нам нужно сделать, – это продолжать практику так, как я о ней говорил, осознавая, что она обладает потенциалом достичь невероятной глубины – пройти весь путь доконца, если можно так выразиться.

Однажды на ретрите Мастер Шэн Янь сказал, что считает такие методы, как подсчёт или отслеживание дыхания, повторение мантр, повторение имени Будды (что является распространенной практикой в Китае), “подготовительными”; они полезны для подготовки ума к более глубокой практике. Он сказал, что в традиции Чань двумя основными глубокими практиками являются Безмолвное Озарение и практика хуатоу, потому что эти две практики обладают большим потенциалом для того, чтобы пройти весь путь до конца – именно так он это и выразил. Дело не в том, что, например, практика дыхания не может провести вас до конца, но в таком методе есть свои ловушки, он загоняет вас в ловушку, заставляя сузить внимание до дыхания, и точно так же практика повторения может заманить вас в ловушку самого повторения. В какой-то момент вам нужно раскрыть осознанность, но в этих методах не содержится таких инструкции, поэтому они могут заманить вас в ловушку.

Развитие открытого осознавания, подобного Безмолвному Озарению, дает вам возможность пройти весь путь до конца. Позволяйте всему проходить (дословно “Let everything through”) – помните, что когда бы ни появилась мысль, осознайте ее – и она исчезнет. Возможно, это произойдет с вами не сразу, но практикуя так раз за разом – она исчезнет, ум прояснится, мысли станут тоньше.

У вас может возникнуть переживание, когда кажется, что мыслей почти нет, или их вообще нет, словно некий “пробел” в мышлении. Не называйте это никак и не описывайте, не присваивайте это себе, а просто оставайтесь в покое, без слов, и, согласно стихотворению*, слова исчезнут сами собой.

*“Безмолвно и спокойно забываешь все слова” (Хун-чжи Чжэн-цзюэ).

Здесь нет слов, концептуализирующих, вербализирующих – они исчезают. Есть присутствие в основе ума, которая ещё не породила следующую мысль. Это требует от вас глубокого успокоения, поэтому мы культивируем очень спокойную атмосферу в тишине и сидении. Возможно, вы прикоснетесь к этому и постигнете природу своего “я”, природу всех остальных своих мыслей, и то, как они возникают и откуда берутся.

Продолжайте сидеть таким же образом, ничего не меняя, только сохраняя упорство, но обращайте внимание, если вы зацикливаетесь на чём-то, если ум отвлекается, если вы увлекаетесь потоком мыслей, – вернитесь к простому присутствию, вернитесь к простому сидению, вернитесь к простому бытию – и пусть оно само позаботиться о себе.
(буквально – “return to just presence, return to just sitting, return to just being – and let it look after itself.“)

Оригинал статьи на английском – https://westernchanfellowship.org/dharma/library/article/where-is-the-compassion-in-chan/